Масонство на протяжении хронологически большей части своей истории оставалось чисто оперативным, то есть деятельным. Иными словами, в масонских ложах состояли действительно каменщики, строители и каменотесы, которые под руководством своих Мастеров, архитекторов, действительно возводили храмы, общественные здания и частные фермы и усадьбы. «Вольными» каменщики назывались в те времена потому, что таков был их отличительный титул по сравнению с «привязанными» к земле и не обладавшими свободой передвижения крестьянами и мастеровыми. Несмотря на то, что к XVII в. закон прикрепления к земле уже практически нигде в Англии не соблюдался, цех каменщиков продолжал с гордостью носить свое имя, тем самым подчеркивая собственную исключительность по сравнению со всеми прочими профессиональными цехами.
Другая версия происхождения названия «Вольные Каменщики» гласит, что, по некоторым данным, так называли мастеров обработки мягких пород камня («свободного камня»), в то время как твердые породы именовались «связанными».
Как бы то ни было, отдельные цеховые артели вольных каменщиков свободно кочевали по Англии и Шотландии, выполняя разовые заказы, как это было принято в то время. Они приходили на земли работодателя, строили там свои временные сторожки и бараки, которые назывались «lodges» - ложами, и приступали к строительству. По окончании рабочего дня они собирались в ложах, где проходило обсуждение дневных работ, выдавались заработанные деньги (каждому – отдельная сумма, в зависимости от количества и участка работы – распределением выданной работодателем суммы занимались Мастер и его помощники), а также строились планы на следующий день. Завершались такие собрания, по традиции, ужином, с традиционно крепкими пролетарскими возлияниями. По названию сторожек, и сами объединения, зодческие артели, стали называться ложами.
Все это продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день 1600 г. одна ложа не прибыла для выполнения некоего строительного заказа, суть которого история для нас не сохранила, на земли сэра Босуэлла, лорда Очинлечского, который посещал по вечерам строителей для того, чтобы поговорить со старшим Мастером и передать ему деньги. Времена были недоверчивые, и деньги рабочие требовали выдавать строго ежедневно. Землевладельцу же это было только на руку, потому что за, предположим, полгода или год работы на крупной стройке на его земле рабочие оставляли около половины выплаченной им суммы в его же владениях в виде платы за эль и вино, а может быть, и еду, в принадлежащих землевладельцу тавернах (рабочий договор мог включать в себя кормление рабочих – тогда им платили в среднем по три пенса в день в первое полугодие года и по два с половиной пенса – во второе полугодие года, или же только деньги, без кормления, - и тогда плата составляла, соответственно, пять и четыре с половиной пенса), «коммунальные услуги» вроде аренды у крестьян тяглового скота или просто найма из их числа за свой счет помощников. Лорд Босуэлл был крайне удивлен, увидев, что у каменщиков есть какие-то собственные необычные ритуалы, своя внутренняя иерархия, некие документы, которые они читают, только запершись на все замки от посторонних. На протяжении всего строительства на своей земле он проявлял неизменный интерес к их работам и так понравился им своей любознательностью и настойчивостью (скорее всего, не обошлось и без демонстрации определенной щедрости), что они приняли его в число членов своей артели, сделав его, таким образом, почетным каменщиком.
В течение последующих десяти лет лорд Очинлечский практически только и делал что расхваливал всем своим знакомым помещикам «забавное и поучительное» общество, в которое вступил, рассказывая о его истории, берущей начало во времена Царя Соломона, о его необычных и интересных ритуалах, о том, что неплохо бы, мол, нам, так ратующим у камелька за трубкой и стаканом выдержанного портвейна, за просвещение грязного и низкого народа, стать чуть поближе к этому народу и приобщиться к его таинственному и древнему объединению, являющемуся, по всей видимости, носителем такой древней истины, что нам с нашими модными увлечениями «этой континентальной чепухой», вроде Каббалы и астрологии, и не снилось…
Как и следовало ожидать, вскоре настойчивость и любознательность (и щедрость) его знакомых сделали свое дело, и к 1640 г. в оперативных каменщических ложах числилось уже более двух сотен дворян и разночинцев. И произошло неизбежное. Дворянские романтики принесли с собою в ложи дух господствовавших в то время в умах привилегированных классов идей европейского Просвещения – тогда еще только развивавшегося из отголосков позднего Возрождения, мистические учения Востока и Запада, тайные доктрины былых времен, в то время как каменщикам – отцам-основателям общества – нужно было работать. С другой стороны, и самих дворян, которых именовали «вольными и принятыми каменщиками» (то есть не оперативными, а так, гостями на собраниях) начинало несколько раздражать, что Мастер постоянно прерывает их высокие рассуждения о нравственности и Боге указаниями на то, что неплохо бы успеть до ночи еще и обсудить набросок фриза для колонны, которую необходимо завтра уже установить на фронтоне.
В результате произошло совершенно закономерное разделение масонства на оперативное (деятельное), которое так и осталось цехом мастеровых, и спекулятивное (умозрительное), в которое выделились «ложи джентльменов», отныне именовавших себя «Древним и Достопочтенным Сообществом Вольных и Принятых Каменщиков» - то есть тем, что мы с тех пор и поныне понимаем под словом «масонство». Надо полагать, что обе группы вдохнули с облегчением: каменщики – потому что теперь снова могли заняться своим прямым делом, джентльмены – потому что больше не нужно было вдыхать запах пота и слушать неправильную речь с простонародными оборотами. История свидетельствует, что первая ложа джентльменов была основана в шотландском селении Килвиннинг, в котором благополучно существует и по сей день под названием «Ройал Килвиннинг» № 1. К 1680 г. разделение завершилось полностью, ложи джентльменов росли как грибы после дождя, в том числе и в столице империи, и уже не за горами был 1717 год, когда четыре лондонские ложи («Корона», «Яблоня» - ныне «Крепость Духа и Старый Кумберленд» № 12, «Кубок и Лоза» - ныне «Королевский Дом Сомерсет и Плащ» № 4, и «Гусь и Противень» - ныне “Ложа Древности” № 2) объединятся, чтобы возвестить о создании первой в мире, материнской, Великой Ложи Вольных и Принятых Каменщиков...
Одним из виднейших деятелей раннего спекулятивного масонства, чьими стараниями оно и приобрело, по мнению многих исследователей, современные внешние формы и внутреннее содержание и был Элиас Эшмол. В дневнике он указывает, что первое посещенное им собрание спекулятивных каменщиков состоялось 16 октября 1646 г. Отсюда можно сделать вывод о том, что во время этого собрания он и был посвящен в Братство. Таким образом, это первый чисто спекулятивный каменщик, известный истории: до него все известные каменщики-джентльмены вступали еще в оперативные ложи. В последнее время, однако, открылись дневники Роберта Морея, авантюриста, младшего брата Принца Уэльского, чьи подвиги послужили Александру Дюма основой для описания похождений его мушкетеров в романе «Двадцать лет спустя», который утверждал, что был посвящен в спекулятивную ложу в 1641 г.
Образованнейший английский антиквар, археолог, астролог, адвокат, математик, историк, натурфилософ и химик, - настоящий английский Ломоносов, основатель известного во всем мире Эшмолианского музея, крупнейший деятель и один из «столпов» Оксфордского университета, оказавший огромное влияние на общественную, научную и духовную жизнь всей культурной Англии своего времени, Элиас Эшмол родился 23 мая 1617 г. в Личфилде, графство Стаффордшир, в семье шорника. Большую часть жизни, однако, его отец был солдатом и воевал во имя интересов британской Короны в Ирландии, а также пытал счастье, несколько раз вербуясь наемником в европейские армии «на континенте». Эшмол в своих дневниках писал, что своими авантюрами отец вверг семью в страшную бедность. Сам Элиас, однако, унаследовал от отца вполне приличный дом со всей обстановкой.
Получив начальное образование в личфилдской средней школе, Эшмол затем поступил в юридический колледж в Лондоне, где учился в 1633 – 1638 гг., одновременно занимаясь активной судебной, консультационной и нотариальной практикой. Вскоре он, однако, весьма удачно женившись, отошел от дел. Некоторые исследователи уверяют, что ни о каком значительном приданом в источниках не говорится, но в настоящее время вряд ли представляется возможным узнать всю подноготную. Факт остается фактом: Эшмол женился на старой деве на четырнадцать лет старше себя и вскоре оставил юридическую практику. Жена его умерла в 1641 г. Возможным этот брак с женщиной, гораздо выше него стоявшей на общественной лестнице, стал возможным благодаря тому, что Эшмол в 1633 г. был привезен в Лондон Джеймсом Пагитом, бароном Эксчекера и его дядей, вместе с сыновьями которого Элиас учился в юридическом колледже. Затем он в 1945 г. окончил Брэйзноуз-колледж в Оксфорде, так и не получив ученой степени, но достигнув немалых высот в юриспруденции. Тем не менее, по совокупности многочисленных заслуг Оксфордский университет, к которому он на всю жизнь сохранил горячую привязанность, счел возможным присвоить ему в 1669 г. степень доктора медицины honoris causa..
Как уже говорилось, к этому периоду относится его вступление в масонское Братство. Кроме собрания 16 октября 1646 г., он описал в дневнике собрание и от 11 марта 1682 г., что свидетельствует о сохранении им интереса к масонским занятиям на протяжении всей жизни.
В годы гражданской войны 1640 – 1658 гг. он вошел в лагерь роялистов. Карл I назначил его в 1644 г. сборщиком акцизной подати во всем Стаффордшире, в 1645 г. – в Вустере, а в 1646 г. – сборщиком всех податей и королевским высоким комиссаром графства Вустер.
В 1649 г. Эшмол вторично женился на состоятельной вдове леди Мэнуоринг, которая была на двадцать лет старше его, и ее приданое обеспечило его до конца дней, несмотря на то, что права на ее владения он утратил с ее смертью в 1668 г. Сам же этот брак, судя по дневникам Эшмола и воспоминаниям современников, был совершенной катастрофой во всем, кроме финансов.
Первые публикации Эшмола связаны с его деятельностью в качестве редактора ряда работ Джона Ди. Среди друзей Эшмола было много астрологов, в том числе сэр Джордж Уортон (также астролог-любитель и страстный роялист) и Уильям Лилли, посвятивший Эшмолу свою автобиографию. Среди первых опубликованных сочинений Эшмола - перевод двух небольших астрологических работ, включённых в «Крушение миров» (Worlds Catastrophe) Лилли (1647). 8 августа 1650 г. Эшмол был избран председателем Лондонского Общества Астрологов. Он приложил очень много усилий к возрождению английской астрологии в наивысшем блеске. Занятия астрологией побудили Эшмола также обратиться к изучению ботаники, медицины и стеганографии; он выпустил ряд работ на алхимические и герметические темы. Некоторые из своих сочинений он напечатал анонимно или под псевдонимом «Джеймс Хэзолл». Сам Эшмол называл себя «философом-герметиком», что явно свидетельствует о его увлечении доктринами доктора Ди, по его собственным утверждениям, являвшегося наследником тайной эзотерической традиции персидских и иных восточных магов – учения Гермеса Трисмегиста, «отца философии». В 1672 г. дневники Ди попали к Эшмолу, но сохранил он их лишь частично, потому что спустя пять лет оставил их после ночного изучения на столе, и кухарка утром благополучно растопила половиной старых исписанных страниц печку.
Джон Ди был воистину многогранной личностью – доверенное лицо королевы Елизаветы I, придворный астролог, владелец крупнейшей библиотеки в Британской империи XVI столетия, математик, переводчик Евклида, картограф, астроном, кабаллист, архитектор, навигатор и, наконец, секретный агент Британской Короны (кстати, свои донесения британской королеве Ди подписывал «007», и создатель Джеймса Бонда писатель Ян Флеминг, похоже, был об этом осведомлен). Он интересовался непознанным во всех его проявлениях – собирал сведения о Северной Америке и изучал квадриум наук (арифметику, геометрию, химию и астрономию), проводил алхимические эксперименты по превращению металлов в золото и предвещал судьбу, составляя гороскопы.
Таланты Ди были признаны во многих европейских столицах. Даже российский царь Федор Иоаннович предлагал ему должность придворного медика. А в Праге Ди провел три года - с 1581 по 1583, - работая непосредственно при дворе Рудольфа Второго, которого не случайно звали «королем алхимиков».
Под присмотром медиума, некоей темной личности, именовавшейся «мистером Келли», Ди неоднократно вступал в контакт с духами, впадая на глазах изумленных зрителей в транс и произнося речи на никому не ведомом языке. В магическом кристалле медиум увидел ангела Уриэля, который объяснил, как создать восковой талисман – печать Эммета, с помощью которого легко вступать в контакт с запредельным миром. В ходе последующих сеансов связи небесные собеседники объяснили Ди и Келли способ коммуникации с ними и передали алфавит ангельского, или енохианского, языка, впоследствии широко исследовавшегося и использовавшегося различными оккультными традициями, включая общество А. Кроули, занимающееся «енохианской магией» и в наши дни. Ди умер в 1608 году. Свои записи он спрятал в кедровом сундуке с двойном дном, и они долго переходили из рук в руки, никем не обнаруженные. Лишь спустя полвека секрет случайно обнаружил некий господин Джонс, передавший их Эшмолу, который с тех пор неустанно разыскивал другие дневники доктора Ди по всем архивам Европы.
В 1660 г. верность Эшмола Короне была вознаграждена королём Карлом II, который пожаловал ему должности ревизора управления акцизов и Виндзорского герольда, а также верховным секретарем и писцом судебной палаты Суринама. Также Эшмол выполнял некоторые разовые и второстепенный поручения королевского двора и некоторое время, например, служил распорядителем королевских наград, в этот период отредактировав статуты и регламент Ордена Подвязки (1661). С тех пор Эшмол вообще ни в чем не знал недостатка. Вообще следует отметить особую деловую хватку этого человека и умение извлечь побочную выгоду буквально из всего. Так, например, отредактировав регламент Ордена Подвязки, он подготовил несколько богато украшенных и отлично проиллюстрированных его экземпляров, один преподнес королю, а еще несколько разослал иностранным монархам – кавалерам ордена. Получив столь ценный подарок, по крайней мере, некоторые короли не могли не отреагировать по-королевски, и Эшмол получил от короля Англии 400 фунтов, от короля Дании – золотую цепь с медальоном, и такую же цепь от курфюрста Бранденбургского. Остальные получатели, однако, отделались письменным изъявлением признательности. Нужно отдать должное Эшмолу, даже не будучи в жизни аскетом, он, тем не менее, львиную долю своих доходов направлял на создание коллекций и издание книг по интересовавшим его дисциплинам.
Вращаясь в роялистских кругах, Эшмол связывал эту деятельность с занятиями астрологией. Так, в том же 1660 г. в Лондоне он анонимно опубликовал поэму «Восходящее Солнце, или Славное появление Карла Второго на Лондонском горизонте» (Sol in Ascendente: Or, The Glorious Appearance of Charles The Second, Upon The Horizon Of London), воспевающую реставрацию монархии. Сохранились записи Эшмола о том, что в 1679 г. он составлял для Карла II карту солнечной прецессии.
Воспитанный в строгих канонах англиканской церкви, Эшмол, однако, рано развил в себе интерес к познанию «запретных истин», которые в то время широким потоком текли в Англию из охваченной упадническим нигилизмом Франции и погруженной в мистические размышления Германии. Увлекшись алхимией, он вскоре опубликовал несколько значительных трудов в этой области: «Fasciculus chemicus» (Химический пучок) (1650), «Theatrum chemicum britannicum» (Британский химический театр) (1652), «The Way to Bliss» (Путь к блаженству) (1658). Всю жизнь он весьма интересовался медициной, особенно фармакологией, что естественно, при алхимическом складе его ума, и в 1661 г. стал одним из основателей Королевского научного общества.
К 1660 г. основным его занятием стало собирание древностей, в котором он настолько преуспел, что написал несколько книг по данной тематике. В 1679 – 1683 гг. он был полностью поглощен собирания, обработки и каталогизации коллекций унивеситета, а по его смерти завещанная им Оксфорду коллекция весьма разноплановых и разной ценности древностей и примечательностей, отвечающая царившему в то время духу «собирательства вообще» (вспомним «Разных примечательных кунстов камеру»), оказалась настолько велика, что, кроме значительного пополнения фондов основного музея университета, она легла в основу нового музея, названного именем Эшмола и с тех пор ставшего одним из знаменитейших в Великобритании и мире.
Умер Элиас Эшмол 18 (или 19) мая 1692 г. в лондонском пригороде Южном Ламбете.
В течение всей свой жизни Эшмол оставался тесно связан с Оксфордским университетом: открытый им музей (1682) и его деятельность в качестве Хранителя манускриптов сохранили имя Эшмола живым и спустя столетия. Так, например, его автобиография была впервые опубликована в 1774 г. и с тех пор выдержала несколько переизданий. Личности Эшмола посвящено множество трудов самой авторитетной исследовательской ложи мира «Quatuor Coronati» № 2076. Современник Эшмола доктор Роберт Плот говорил о нем как о «величайшем виртуозе и курьезе Англии всех времен», подразумевая своим каламбуром изначальные смыслы обоих латинских слов – «искусник» и «любознатец».
Источник: zelot.org
Рассказать друзьям:
Зарегистрируйтесь или зайдите под своим логином чтобы оставить комментарий или оценить запись.
Регистрация займет у вас несколько секунд.
Если вы зашли под своим логином, но видите это сообщение, обновите страницу.
Книга Колесницы Богов. Древняя история Земли. Флаг и знамя истории Земли.
Воспоминания о будущем» — самый известный из документальных фильмов о тайнах происхождения человечества и зарождения цивилизаций. В основу картины легла книга Эриха фон Даникена «Колесницы...